В общем вот.
Это Эля. Понятия не имею, почему Эля, но она сама так сказала — на мои навязчивые вопросы «кактибязовут», она открыла рот и гаркнула: — ‘ля!
И в том, что первая буква была «э», я не уверена.
Это Эля (фото автора)
История Эли стара как мир: дача, осень, брошенные животные, которых лень тащить в город. Она совсем еще ребенок и понятия не имеет, чем обернулась бы для нее зима. С ней поиграли летом и оставили на даче: «мышками прокормится». Классика жанра.
И вот эта классика жанра заехала в мою квартиру. Дитя природы, не испорченное цивилизацией и наполнителем с запахом закатного лотоса. Последний привел ее в экстаз:
— Божечки-кошечки! Как оно пахнет! Как в этом приятно копаться! Упс, а почему тут говно?
Увидев в райских дюнах отложенную кем-то какаху, Эля оскорбилась. Оскорбилась так сильно, что нагадила сама. Закопала. Высунулась из лотка и отпрянула — сдвинув брови, на нее строго взирала Монюня.
— Копай глубже.
— З-з-зззачем?
— Затем, что я не желаю знакомиться с твоими глистами. И с тобой не желаю. Брысь пошла отсюда!
Эля забилась под кровать и притихла. Тем более что Шуня, Зоя и Моня ходили кругами, угрожающе порыкивая. Раюша с очень сложными щщами лежала на кровати и явно не вдупляла, что тут происходит:
— Монь, вы чё там воете?
— Слезь с кровати и посмотри.
— Это так необходимо?
Раюша некоторое время размышляла, чего ей больше хочется: продолжать лежать или узнать, что происходит. В итоге вздохнула и со скрипом перевернулась на другой бок:
— Никогда такого не было и вот опять…
Моня пришла ко мне строевым шагом и потребовала объяснений:
— Это что?
— Это Эля. Привыкайте и любите.
— Кто тебе ее впарил? Нет, ответь мне хотя бы раз в жизни — даже не мне, себе ответь: нас ждет еще 35 кошек?
— Моня, вспомни себя — у тебя точно такая же история. Я тебя забрала по осени с брошенной дачи.
— Я — другое дело. Во первых, это я, а во вторых, у меня была реальная проблема. А эта короста не нуждается!
— Почему?
— ОНА ПАШТЕТ НЕ ДОЕЛА!!!
Я встала и пошла проверить.
Моня суетилась рядом, возмущенно рассказывая, как она решила деликатно… ну это… доесть. Не пропадать же паштету.
Так эта мокрохвостая открыла рот и как послала ее по матушке — хуже продавщицы из круглосуточного ларька. Возмутительно! Монюня протестует и негодует.
А Эля спит. Натрескалась и дрыхнет — в тепле и безопасности. У нее первый спокойный день, несмотря на воющих и возмущающихся моих пушистых бегемотов.
Жозе Дале
