Щенок с картонкой на шее...

Волонтерами чаще бывают молодые. Сама эта деятельность предполагает активность, физическую и моральную.

Эльвира была пожилой волонтеркой, работала в одном из частных приютов для бездомных собак неподалеку от Москвы, ну и как это часто бывает, занималась спасением, передержкой пристройством бездомных животных, к ее приюту отношения не имеющих, да вообще ни к кому не имеющих отношения — бездомные, брошенные котята, щенки, больные собаки и кошки-они ведь ничьи и ни к кому уже не имеют отношения…

Молодые и дерзкие соратники часто посмеивались над «тетенькой» пенсионного возраста, колесившей по грязным раздолбанным подмосковным дорогам за очередным «найденышем», возила желающих стать «мамами-папами» в свой приют, находящийся в довольно глухом месте, так что доехать туда можно было лишь на машине, ну или дойти пешком за пару часов молодыми, здоровыми ножками.

И то правда, лучшее место для содержания 500 собак и сотни котеек, подальше от всяких дорог и человеческого жилья. Над Эльвирой посмеивались, но уважали. Она была доктором, человеческим, правда, не «звериным», и часто давала дельные советы.

Эльвира давно ушла из клинической медицины, как сама говорила-«выгорела на все 100» и «система замучила», хотя выбрала для себя не самое легкое поприще. Врачи вообще редко уходят на пенсию-они либо работают до совсем уж преклонных лет, либо уходят из этого мира рано…

Эльвира славилась среди товарищей знатной рассказчицей, истории из своей жизни, из практики врача реанимации всегда были к месту, шутки реально смешными. Она была душой компании. Но никогда никому не рассказывала, почему вдруг решила заняться именно этим, и окружающие думали, что она, вероятно, «собачница» с детства. Но это было «скелетом», тем самым, которые прячут в шкафах даже от близких…Хотя, с близкими то у Эльвиры как раз было не очень, она давно овдовела, а взрослые дети жили в других городах.

*********

Собак Эльвира с детства боялась. Кусали ее или нет, она не помнила, но это была такая длительная фобия. Родители были людьми суровыми, прошедшими службу на Севере, а до этого -немного еще и войну, к животным они относились спокойно, но в доме держать никого не хотели.

События, о которых Эльвира предпочитала не говорить друзьям-волонтерам, случились в середине 80-х, Эльвира недавно закончила мединститут и работала врачом в одном из московских НИИ. Она была замужем и имела уже пятилетнего сына, которого родила студенткой.

В их коллективе врачей была одна девушка, на год старше Эльвиры, такая вся шустрая, пробивная -полная противоположность тихой и покладистой Эльвире. Они стали подругами -остальной коллектив был постарше, и Эльвира частенько ездила в гости к подруге, не близко, в Солнцево.

Сама она жила в Ближнем Подмосковье с родителями, мужем и сыном, хозяйкой в семье была строгая мама и Эльвира часто просто ощущала себя лишней, Потому не особенно торопилась с работы домой и ездила по гостям.

В этот раз Ирина обещала что-то необыкновенное. Они зашли в дом и тут же Эльвира увидела в углу комнаты корзину, а в ней — нескольких мохнатых «плюшевых» щенков, они были такими увальнями — медвежатами, что у Эльвиры дрогнуло сердце.

Она не могла отойти от пушистых малышей. Подруга Ирина тут же начала — с места в карьер. Щенки родились два месяца назад и кормить всю стаю ей порядком надоело, она начала раздавать щенков. Конечно, горячо предлагала и Эльвире, обещая, что муж отвезет ее до самого дома с собачкой в руках.

Глаза у Эльвиры горели, конечно, ей хотелось такого «медведика» в дом, ведь вот и сын подрастает…Тогда были другие времена. Собак брали в дом для того, чтобы дети учились за ними ухаживать, воспитывали в себе доброту и заботу. Ну и наверное, животных было меньше, чем сейчас — обычно родившиеся щенки раздавались быстро, а о кастрации/стерилизации даже и не говорили.

Настырной Ирине не пришлось долго уговаривать Эльвиру и вскоре они уже ехали с мужем Ирины по МКАД — на тот момент темной, без освещения, неширокой дороге.

Эльвира реакцию домашних предсказывала, но надеялась, что против такого милахи никто не будет. Конечно, родители отнеслись скептически, муж радостно — он был родом из маленького украинского городка, где всегда у них жили на выгуле кошки-собаки. Сын был в полном восторге.

И строгая мама вроде особо не возражала. Весь вечер они занимались с собачкой — готовили ей миски-лежанки, обдумывали, куда пойдут покупать шлейку и поводки, чем кормить, как гулять…

Наутро Эльвира увидела лужицы на полу и немного погрызенный тапок, но подумала — это ведь только начало. Они научат собачку всему. Сын занимался с бабушкой по утрам лечебной гимнастикой — у него нашли сколиоз. И строгая бабушка делала упражнения даже больше, чем говорили врачи — утром и после обеда.

Вот и сейчас сын улегся на простынку на пол, и они начали заниматься, а пушистый щенок бегал рядом и пытался ухватить за мелькающие руки-ноги. Он был уверен, что с ним играют.

Лицо мамы Эльвиры насупилось и было темнее тучи. Ну почему никому из взрослых не пришло в голову просто взять щенка и отнести, закрыть в другой комнате, благо их было три? Малыша отгоняли несколько раз, но он снова радостно бросался на расположившегося на простынке мальчика и сам мальчик уже недовольно кривился…Доделать гимнастику не удалось...

Мама Эльвиры после долгого, ничего хорошего не обещающего молчания, сказала — как отрезала — «Так, забирай собаку и увози, откуда привезла. Она у нас жить не будет».

В горле у Эльвиры застыл комок, а в глазах — слезы, но она молчала, потому что знала — никакие аргументы в ход не пойдут и решение пересмотрено не будет. Она позавтракала кое-как, положила пушистого мальчика в ту же большую сумку, в какой привезла и с тоской отправилась на работу.

Хозяйка собачки отказалась сразу — все, взяла — значит, устраивай теперь сама, я еще не всех раздала! Щенок был спрятан в ординаторской, за шкафом, где врачи по очереди переодевались. Его кормили, но запах…вскоре Эльвира стала с ужасом думать, что будет, если зайдет начальство.

К большой радости, плановую операцию у нее отменили, и она побежала по этажам — предлагать щенка. Людей в институте работало великое множество и Эльвира была уверена, что кто-нибудь обязательно да возьмет такого красавца. Но чем больше она ходила по ординаторским, сестринским комнатам, тем больше надежда ее убывала. Кто-то уже имел животных, кто-то в принципе не хотел…

Эльвира уже понимала, что пристроить щенка ей не удастся и со слезами на глазах понимала, что «что-то»ей придется делать. И это «что-то» ее совсем не устраивало. Но вернуться с собачкой домой и начать уговаривать маму — нет,это бы не прошло точно. И куда с ним идти? И куда пойдет он в их поселке?

Эльвира написала на картонке несколько слов. » Собачке 2 месяца, мальчик, здоров. Возьмите, пожалуйста!» Потом взяла кусочек бинта, и перед тем, как уехать домой, привязала щенку послание на мохнатую шею.

Она ехала в метро, потом в автобусе, глаза застилали слезы, но что еще придумать — она не знала. Вышла на две остановки раньше дома — у большой площади, на которой всегда было много людей — там было несколько магазинов — Гастроном, хозяйственный, а также почта и Сберкасса. Она отошла в кусты, в сторону и незаметно выпустила щенка из сумки.

Мохнатый мальчик озирался по сторонам, он пока ничего не понял, а Эльвира уже бежала. Быстро, быстро, пока щенок не сообразил и не побежал за ней. Он не понял и топтался на месте с дурацкой картонкой на шее, а Эльвира, отбежав метров на 300, откуда уже еле-еле могла его разглядеть, спряталась за густыми деревьями. Ей хотелось увидеть, возьмут ли щенка.

А народ сновал туда-сюда, постоянно » перекрывая поле зрения», и минут через 15 Эльвира уже потеряла собачку из вида. Она подождала еще и осторожно спустилась с пригорка обратно, на пятачок перед магазинами.

Она вдруг твердо решила — щенка заберет и будет до хрипоты ругаться с мамой, и плакать, и убеждать…Но собачки на месте не было. Эльвира прошлась вдоль домов, заглянула во все магазины, на почту — его не было нигде…В тоске вернулась, села в автобус и поехала домой. » Ну что — строго спросила мама — отдала собаку?» » Да — промычала Эльвира — ее с удовольствием взяли...». Мама только хмыкнула.

Этой ночью муж был на службе. Эльвира лежала в кровати, но уснуть не могла. Она закрывала глаза и видела, как мохнатый, ничего еще не понимавший собачий ребенок лежит на асфальте, сбитый машиной или в крови, искусанный другими собаками. Про живодеров тогда не слыхали…

Она встала рано, часов в пять, буркнула маме, что надо осмотреть больного, а до работы она добиралась два часа. Наскоро засунув в пересохший рот бутерброд и запив чаем, побежала на первый автобус.

Через десять минут она снова была на той остановке. Здесь было пустынно из-за раннего часа. Но кто-то уже выгуливал собак, а дворник подметал улицу. Эльвира снова прошлась мимо дома, второго, третьего. Потом в другую сторону, потом вглубь…Ее остановила женщина с шоколадной таксой.

«Вы что-то ищете?» «Да — нерешительно ответила Эльвира — вчера вечером я видела здесь маленького мохнатого щенка. Мне показалось, на нем была какая-то записка…». » А это ваша собака? — спросила женщина — потерялась?». «Нет — поспешила ответить Эльвира, но мне понравился щенок, а руки были заняты. Я дома поговорила и вернулась. Думала — если он еще здесь…»» Нет — перебила женщина, вы опоздали. Его взяла женщина с мальчиком вооон из того дома» — она показала рукой куда-то в сторону.

«Точно?» — спросила Эльвира и почувствовала, как с души падает камень, тяжелый такой, мучительно душивший ее всю ночь.» Да — ответила женщина — точно видела. Его посадили в портфель, а мальчик-то как радовался»…

Эльвира пошла прочь, села на автобус. На автопилоте поехала на работу. И долго еще, вспоминая всю эту историю, вздыхала и слезы подступали к глазам. Она будто видела перед собой круглые, живые глазки маленького щенка, который за сутки, конечно же, не успел к ней привыкнуть и вряд ли понял, что его предали.

Зато это хорошо понимала сама Эльвира, пришедшая через много лет помогать чужим бездомным, больным и брошенным собакам.

 Наталья Сечинская

Домовой