Ольга Черниенко
Он появился внезапно — выскочил из кустов шиповника — высокий, голенастый, полугодовалый щенок добермана, выше моего десятилетнего ирландца Эди сантиметров на 20. Одно купированное ухо безвольно висит, другое — лихо устремилось вверх, и, казалось: на голове у добера шляпа с пером. Любопытная мордочка — что это вы здесь делаете? а поиграть с вами можно? Подлетел к Эди, тявкнул, вытянул передние лапы, присел, словно настоящий маркиз в поклоне:
— Позвольте представиться! И не могли бы вы поиграть со мной?
Нам было не до игр: бегать и даже ходить мой пёсик был уже не в состоянии — последняя стадия рака. Но мы отчаянно боролись со смертью... На руках выносила своего любимца на улицу, забиралась с ним подальше от прохожих и « собачников» в благоухающие кусты шиповника, которыми в то время густо зарос наш Волжский бульвар. Прижавшись к моей ноге, Эдя грелся на мягком вечернем солнышке, иногда щипал травинки, до которых способен был дотянуться и просто любовался уходящим днем — их так мало оставалось в его жизни.
А любопытный, молодой шалун приглашал побегать маленькую собачку Эдю — вероятно, принял его за щенка.
— Милый, беги к хозяину, не будет мой пёсик играть с тобой, видишь?
Доберман подошел поближе, понюхал меня, Эдика, и любопытство на его мордочка сменилось удивлением – оказывается, в этом мире есть существа, которым совсем не интересны, столь важные, щенячьи игры.
Где-то вдалеке раздался женский зов:
— Джонни! Джонни! Ко мне! Куда опять убежал, паршивец!
Доберман, не сводя с меня глаз, дернулся в сторону и тут же остановился, как бы говоря: — ну, вот, меня зовут, а я ещё не разобрался, что у вас происходит...
— Джонни! — голос раздался уже совсем рядом.
Доберман скрылся в кустах — «отметился» на зов и , через мгновение, вернулся. Сзади, ломая кусты, появилась тучная бабулька.
— О, Господи! Как же я устала бегать за этой собакой! — пожаловалась, увидев меня.
— У вас очень красивый доберман — больших размеров, высокий, но всё равно видно :маленький, любопытный ребёнок, с ним заниматься нужно, иначе он никогда вас слушаться не будет.
— Мне это надо на старости лет? — плюхнулась она на скамейку рядом со мной, и вытирая пот, продолжила: — Джонни моему внуку подарил отец , родители у него в разводе... внук-то очень просил собаку, и вот, уже наигрался! Даже выйти с ним не желает, приходится мне за псом бегать... На поводке- удержать не могу — на землю роняет. Люди его боятся, не понимают... а Джонни — любопытный очень .Вот недавно у мальчишек футбольный мяч отобрал — целый час за ним бегали... хорошо, ребята знакомые, поняли — Джонни захотел поиграть , не обиделись. Везде он нос свой суёт, как бы беды какой не вышло, хоть и обуза мне, но, жаль пса...
— Джонни! Куда тебя опять понесло! Побегу — посидеть не даст! — охая, и припадая на больные ноги в синих, расширенных, варикозных венах, бабулька поковыляла за резвым доберманом , так похожим на мускулистую, стройную, коричневую лошадку... . Красив, энергичен, жизнерадостен! Какой разительный контраст рядом с больным, доживающим последние дни, ирландцем.
Почему Бог так несправедлив к этим прекрасным, чистым душой, созданиям? Почему отмерил им столь краткий век?
На следующий день, Джонни опять нашел нас в тех же кустах, на скамейке, рядом с шиповником. Подошел, как к старым знакомым, приветственно виляя обрубком хвостика.
— Опять убежал, малыш? Хозяйку бы свою пожалел.
— Он сегодня со мной, — пробасил упитанный подросток лет пятнадцати, пролезая напролом, через колючие кусты, за собакой.
— Здравствуй! У тебя замечательный пёс!
— Ещё бы! Папа за него много бабок отвалил. В родословной все чемпионы! — и ,помолчав, добавил : только он дураком оказался, совсем не слушается.
— Пойми: Джонни ещё маленький... ты тоже глупым был, когда в школу не ходил, а служебной собаке обязательно занятия нужны, дрессировка. Быстрому, энергичному псу необходимы длительные прогулки, и учить командам его нужно уже сейчас.
— Не, мне некогда. Да и вообще, что с ним заниматься: дурак — дураком. А говорили, доберманы — умные. Вранье — дурак! Не нужен он мне! Я его продать хочу! Овчарку куплю! они-толковые , их учить не надо! — ответил подросток и вдруг ,презрительно крикнул собаке:
— Джонни, глупый урод! Ухо так и не стоит!
— Знаешь, ты лучше никого больше не покупай — с овчаркой у тебя то же самое получится. Собаку, в первую очередь, любить надо.
— Много вы знаете, — обиделся парень, и , призывно свистнув, быстро встал со скамейки: — Джонни, ко мне!
Но пёс не реагировал — ему явно не хотелось покидать наш укромный, тенистый уголок.
— Ну, и черт с тобой, оставайся! Я пошел, дома с тобой разберусь...
Доберман долго смотрел подростку вслед, не понимая, почему вдруг, так срочно, понадобилось куда-то идти, затем приблизился к скамейке и доверчиво положил свою большую голову на мои колени — погладь, пожалуйста.
— Ласки хочется, малыш? Ну, беги, не зли хозяина.
В последующие дни, Джонни продолжал прибегать по вечерам в наш уголок, долго крутился рядом, ласкался. Похоже, доберману здесь нравилось: не кричат, не ругаются, руками не машут. И, в ответ на доброжелательный тон, нежные слова, Джонни улыбался, склонял голову набок, пытался поднять висящее ухо, а морда его сияла благодушием и счастьем . Пёсику явно не хватало любви ... Никто из его хозяев более не появлялся: видимо, смирились с независимым характером добермана и отпустили беднягу на самовыгул. А однажды, знакомая «собачница» рассказала — бьют бедного Джонни в той семье, поэтому и не желает он домой подолгу возвращаться.
Безумно жалела общительного щенка , но мысли тогда были заняты иным : с каждым днем угасал любимый Эдя...
В тот вечер Джонни пришел опять, долго сидел рядом, поглядывая с грустью на нас. Эдя полу дремал у моих ног, не реагируя на окружающий мир.
— Прости, Джонни, нам сегодня придется пораньше вернуться домой. Эдик совсем слабый.
Что доберман увязался за нами, я обнаружила лишь, когда перешла Волжский бульвар. Сзади вдруг взвизгнула тормозами машина и Джонни чудом вывернулся из -под колес.
— Господи! Джонни! Ты же мог погибнуть!
— Решил пойти с вами! — ухмыльнулся Джонни во всю морду, высунув свой длинный розовый язык.
У подъезда встретили Зинаиду Григорьевну — интеллигентную старушку с капризной болонкой — Чарой. Джонни сразу почувствовал себя галантным кавалером, и началась длительная церемония знакомства с кудрявой красавицей.
— Зинаида Григорьевна! Пожалуйста, присмотрите за доберманом, — попросила соседку, — я быстро! Эдика отнесу, а потом домой этого пса провожу. Джонни, сидеть здесь!
Бежала по ступенькам на наш четвертый этаж, переживала: Джонни слишком далеко ушел от своего дома. Совсем рядом Волгоградский проспект и огромный поток машин... Надо побыстрее отвести его к хозяевам . Опасно одинокому псу оставаться в столь людном и оживленном месте.
Уложив Эдю на диван, спустилась во двор. Джонни у подъезда уже не было. Из-за дома призывно махала рукой Зинаида Григорьевна:
— Джонни здесь! Сюда, скорее!
И вдруг , плач ребенка, истеричный крик женщины:
— Чья собака? Развели людоедов!
Сердце сжалось от предчувствия беды. А Джонни с игрушкой, отобранной у малыша, в полном восторге от своей «добычи», радуется: подбрасывает пищащий мячик в воздух, подпрыгивает, гавкает, ловит.
— Джонни, ко мне, быстро!
И сорванец радостно кидается навстречу, улыбается, кладет мяч передо мной: давай, мол, поиграем!
— Возьмите ваш мячик! Извините, что так вышло, щенок он... маленький, глупый, игрушки любит... как ребёнок...
— Ничего себе, ребёнок!!! Он МОЕГО РЕБЁНКА испугал! В милицию на вас жалобу писать буду! Таких страшилищ стрелять надо!!!
— Что вы такое говорите! — возмутилась соседка с болонкой, — пёс не трогал ни вас, ни вашего ребёнка, не залаял ни разу. Ваш мальчик сам пнул в его сторону мяч -спровоцировал. Джонни решил — ему поиграть предложили. Я всё видела!
Прицепив к ошейнику добермана Эдин поводок, быстро повела его на Волжский бульвар, от греха подальше. От вездесущих кумушек у дома узнала номер квартиры, где проживает семья Джонни. Когда мы вошли в подъезд, почувствовала легкое сопротивление — доберман был не рад своему возвращению.
Дверь открыл мальчик.
— Вот, привела — увязался за мной на Волгоградский.
— Спасибо! — схватив пса за ошейник, подросток быстро захлопнул дверь перед мом носом.
— Паразит! как ты меня достал! — раздался его истеричный крик за дверью и тут же, словно ножом по сердцу, отчаянный визг собаки, перешедший в надсадный вой...
Охвативший ужас не давал двинуться с места — не могла молча повернуться, уйти, оставив Джонни во власти малолетнего придурка. Позвонила.
— Что ещё нужно? — раздалось за дверью.
— Пожалуйста, не надо его бить.
— Завтра вообще его усыплю.
— Послушай, если пёс тебе не нужен, я его заберу.
— Заберёте? а деньги кто даст мне за него? Он дорого стоит!
— Назови цену, договоримся.
Сумма, которую обозначил мальчик за несчастного Джонни, в три раза превосходила мою месячную зарплату.
— Но, это нереальная цена, я же знаю, сколько в действительности стоит щенок добермана!
— А ущерб — погрызенная мебель, обувь, обои? а моральная компенсация?
Подросток явно обладал выдающимися способностями для будущей успешной карьеры в сфере торгового бизнеса.
Я понимала, что найти такие деньги быстро не смогу. Если только у кого-то занять, а потом что-нибудь продать. И, в это время, вновь раздался визг бедного Джонни. Маленький подонок почувствовал мою «больную точку» и уже откровенно издевался и над собакой, и надо мной.
— Завтра вечером принесу, договорились?
— Я ещё с отцом советоваться буду... быть может, этой суммы недостаточно для покрытия наших расходов.
Не смогла я забрать Джонни на следующий день: вечером, после работы, застала Эдика в предсмертной агонии.
Под большой и пушистой елью в лесу, где когда-то собирали грибы, похоронили мы нашего верного друга.
Уже темнело, когда подъезжая к дому, увидели милицейский газик у подъезда, толпу людей, а на тротуаре Джонни — бездыханного, в луже крови...
Он искал нас на бульваре и, не найдя, прибежал к подъезду.
Радостно встречал всех жителей, бросался к ним под ноги, обнюхивал... Кто-то смеялся, кто-то ругался...
— Бешеная собака у подъезда на людей кидается! — сообщила в милицию давешняя истеричная женщина, увидев беднягу в окно.
Доберман метался, суетился, с нетерпением и счастливой улыбкой ждал меня , потому, что готов был уже подарить своё большое, доброе и преданное сердце единственному человеку, которому стал небезразличен.
Он и пулю встретил улыбаясь, наивно полагая — ему протягивают новую игрушку — пистолет...
Мы опоздали всего на пять минут! И это стоило Джонни жизни! Ласковый, жизнерадостный, шестимесячный щенок был убит за пять минут до счастья! Почему ему так не повезло? почему его жизнь целиком зависела от избалованного, самовлюбленного и ничтожного человеческого ублюдка?
Прости меня, Джонни! Я поблагодарила твоего убийцу — милиционера за то, что он позволили забрать твое тело.
В лесу, под высокой елью теперь рядом две могилки — старого ирландского терьера, прожившего на этом свете десять прекрасных лет и полугодовалого добермана, так и не успевшего стать счастливым...
Как короток собачий век... За что?
