Ярик рос слабым. Хрупкие кости, бледная кожа.
Какой-то неведомый сбой на генетическом уровне, не оставлявший мальчишке шанса на нормальную жизнь. Ставшие привычными люди в белых халатах, уколы, горсти таблеток на прикроватной тумбочке и стерильная чистота в квартире.
Уставшие родители, бесконечные поиски правильного лекарства, больничные палаты, домашнее обучение и зародившаяся в возрасте десяти лет заветная мечта.
Ярик грезил о Космосе.
О бескрайних, наполненных чернильной темнотой просторах, о ярких, ослепляющих глаза вспышках галактик, о далекой россыпи отсвечивающих холодным блеском звезд и о собственном космическом корабле, на котором он обязательно будет отважным, спешащим навстречу приключениям, капитаном.
Родители о мечте знали. Десятками закупали диски с фильмами о звездных войнах, забирали с почтового отделения выписанные космические журналы, читали перед сном Ярику истории великих космонавтов и тяжело вздыхали, сидя на погруженной в темноту кухне, понимая, что мечте единственного и любимого сына не суждено исполниться никогда.
Ну какой из него космонавт с его-то здоровьем.
Коварная неизвестная болезнь едва ли оставляла сыну шанс на нормальную жизнь с необременительной сидячей работой и бесконечной окружающей его стерильностью, от которой Ярик медленно сходил с ума.
Но, в отличие от мамы с папой, сам маленький Ярик не отчаивался. С рвением выполнял заданные учителями задания, залпом проглатывал статьи в научных журналах, закрашивал черным карандашом белые клетки тетрадных листов, чтоб уже спустя минуту нанести на чернильную тьму яркими красками россыпь мерцающих звезд, и продолжал мечтать.
Когда Ярику исполнилось пятнадцать, болезнь обострилась.
И в один из дней мальчик не смог утром подняться с кровати. Приехавший врач выписал новую порцию лекарств, и уставшая, почти обессилевшая мама, поцеловав уснувшего сына, вновь побрела в сторону аптеки, находившейся в двух кварталах от дома.
Морозный воздух холодил горящие отчаянием щеки и пробирался под ворот клетчатого подбитого мехом пальто. Искрящийся снег слепил глаза, из которых непрерывным ручейком бежали горькие слезы, и, подслеповато щурясь, женщина чуть было не наступила на метнувшийся к ней со стороны дороги маленький черный клубок.
Заиндевевшая, словно посеребренная на кончиках шерстка, открывающийся в беззвучном крике кошачий ротик с выглядывающим кончиком розового язычка и глаза… Огромные, на полмордочки глаза невероятного синего цвета, смотрящие на нее с непередаваемой мольбой и надеждой….
Надо было уйти. Переступить, ускорить шаг и, не оглядываясь, скрыться в соседнем дворе. Сделать вид, что ничего не было. Показалось. Потому что нельзя. Стерильно. И уснувший в комнате Ярик слишком слаб, и у нее совсем не осталось сил…
Но Маргарита Сергеевна сделала по-другому. Наклонилась, ловким движением засунула черный клубок за пазуху и, продолжив путь до уже виднеющейся аптеки, почему-то подумала о несбыточной мечте лежащего дома сына. О бескрайнем Космосе и разноцветных галактиках, о чернильной темноте и синих звездах, о том, что все великое всегда начинается с маленького. С незаметного. Неважного. Такого, как пригревшийся у нее за пазухой бездомный, чудом выживший на этом морозе синеглазый котенок.
Ярик назвал его Космосом.
Ослабшими руками прижал находку к груди и впервые за эту неделю уснул крепким спокойным сном. Отец, Семен Николаевич, промолчал. А вот лечащий врач, наоборот, высказался и потребовал немедленно избавиться. Но Маргарита Сергеевна не послушала. А Ярик не отдал.
И с того самого дня в небольшой стерильной квартире появился новый хвостатый жилец. Маленький Космос быстро нашел общий язык со слабым подростком. Сутками напролет не отходил от своего нового хозяина и ночами засыпал исключительно на груди мальчишки, осторожно кладя мягкие лапы ему на плечо.
А утром, вместе с пробравшимися в комнату солнечными лучами, лукаво смотрел на Ярика бесконечно синими глазами. Котенок быстро набрал вес, распушил куцую блеклую шерстку и на радость всей семье постоянно мурчал, будто спешил поделиться всем, что скопилось в его маленьком одиноком сердечке за такую короткую, почти оборвавшуюся жизнь.
Болезнь отступила.
Не исчезла совсем, нет. Затаилась. Но, тем не менее, позволила уставшему Ярику и его родителям вздохнуть полной грудью. Ярик с отличием закончил домашнее обучение и благодаря поддержке близких людей и одного не менее близкого хвостатого друга поступил на факультет художественной литературы.
В девятнадцать лет он написал свой первый рассказ.
Краткий очерк о Космосе неожиданно взорвал интернет тысячами комментариев, а вставленная в рамку грамота от руководства литературного кружка теперь висела на стене рядом с фотографией синеглазого Космоса, на которой он, свернувшись клубком, привычно щурил на мир бездонные космические глаза.
Спустя несколько лет на полках книжных магазинов появилась серия книг, в жанре космической фантастики, со страниц которых на читателей смотрели бравые капитаны космических кораблей и покоряющиеся им далекие галактики. А рядом с висящим на стене дипломом появились новые награды.
Ярик стал популярен.
Его истории о Космосе залпом читали не только входящие в пору взросления подростки, но и уже возмужавшие, добившиеся определенных высот люди. Над его работами спорили известные критики. Ему присылали предложения о сотрудничестве крупные издательства, писали теплые письма читатели.
И все они задавались вопросом — откуда он, человек, никогда не покидавший земли, черпает знания для своих книг. И только Маргарита Сергеевна, молча радуясь за сына и беря в руки очередное произведение своего ребенка, благодарно гладила пальцами притаившегося в углу каждой обложки черного, неприметного кота…
Эта конференция отличалась от других.
Полный зал, подсвеченная, утопающая в софитах сцена. Приятная, чуть приглушенная, ласкающая слух музыка и, выходящие один за другим, авторы. Восемь номинаций. Восемь значимых в писательских кругах наград. Восемь признаний, возносящих своих обладателей на небывалые высоты творческого мастерства.
Маргарита Сергеевна крепко сжала руку сидящего рядом с ней мужа и с гордостью посмотрела на сцену. Ярик был там.
Лучший писатель-фантаст десятилетия стоял на сцене, бережно прижимая к груди пушистого друга, по привычке закинувшего лапы на хозяйские плечи. Отвечал на вопросы, улыбался, подписывал протянутые ему книги и бесконечно походил на сумевшего исполнить свою мечту человека.
Их мальчик вопреки всему покорил свой Космос. Постоял за штурвалом космического корабля, открыл бессчётное количество новых галактик. И когда-нибудь он обязательно расскажет читателям о том, как ему это удалось.
О бескрайних звёздных просторах, которые все это время были с ним рядом. О великих черных дырах и мириадах горящих звезд, неотрывно смотрящих на него глазами черного, замерзшего котенка.
Однажды он обязательно напишет эту историю. Историю, в которой так и не сумевший стать космонавтом мальчишка сумел сделать гораздо больше. Ярик подарил Космос другим. Недостижимый Космос, живущий в глазах спасенного с улицы, жмущегося к нему синеглазого кота.
*********
А может это был не кот? Может это была частичка вселенной?! Мысли ведь материальны, а вселенная — разумна?! Космос откликнулся, и послал частичку себя, зря что ли в глазах у кота,отразилась вся глубина галактик?!
Одновременно это была надежда. Надежда, что сумела расправить крылья, благодаря всего лишь одному доброму, бескорыстному поступку❤️
ОЛЬГА СУСЛИНА
