Кошка Маша была очень спокойной, почти безмятежной. Она могла подолгу сидеть на подоконнике, отражая голубыми глазами небо. Легкое дуновение из форточки взметало длинную невесомую белую шерстку. Машу не интересовали пролетающие за окнами высотки птицы. Маша была полна собой.
Такое состояние отрешенности снисходило на нее только когда она опять была беременна. Сама Маша считала именно это состояние нормой, но и окружающие не могли не замечать, что все в ней преображалось, достигало гармонии и даже аллергики переставали от нее чихать.
Как удавалось городской кошке этого ежегодно добиваться, никто не представлял. По помойкам она не шлялась, на крышах не вопила, на даче с участка не отлучалась, да и котов там замечено никогда не было. К счастью, Машу сам процесс обретения такого статуса интересовал меньше, чем его результат, поэтому пристраивать приходилось двух, реже трех, хорошеньких котят.
Вне этого сакрального периода кошка Маша была ласковой, в меру общительной, не слишком любопытной, воспитанной и иногда даже игривой. Она прекрасно вписывалась в классический интерьер профессорской квартиры, принимая изящные позы среди книг, пластинок и рукописей. Вот только ее аллергенность повышалась настолько, что в некоторые годы приходилось сдавать ее другу семьи на передержку.
И до выезда профессорской семьи на дачу Маша иногда по две-три недели жила в квартире гораздо меньшей, без кресел и диванов, без рыночной сметаны, но тоже среди книг и пластинок, да и за окном первого этажа происходило много чего интересного. И главное – в этом доме был рояль!
Оказалось, что Маша девушка не только интеллигентная, но и большая меломанка.
Стоило хозяину дома сесть заниматься, как Маша тотчас укладывалась в расслабленной позе на рояле, эффектно свесив белый пушистый хвост с черного лакированного бока.
Однажды, когда Маша была уже в годах, хотя выглядела такой же очаровательной, как в юности, она умудрилась так провиниться, что было решено отправить ее в ссылку “на рояль”.
Во-первых, все надеялись, что Маша своё уже отгуляла, потому что в прошлом году у неё был только один котенок. Но она надежд не оправдала, все от нее опять начали чихать, а кошка стала игривой и не в меру общительной. Тут и подкралось во-вторых…
Глава семьи решил понежиться в ванне, пока его супруга беседовала со своими аспирантками в гостиной. В квартире было тихо и спокойно. И вдруг…
Для не ожидавшего такой подлости профессора это “вдруг” было кошачьей лапой, метнувшейся из-за шторки ванной. Лапа словно вытянулась до неимоверных размеров и цапнула самую беззащитную часть его тела, наивно всплывшую в теплой водичке.
Для поглощенных проблемами музыкознания аспиранток это “вдруг” было трубным ревом разъяренного слона и совершенно голым престарелым сатиром, в седой шерсти и мыльной пене, промчавшимся перед их очами по коридору.
— Вон, немедленно вон! – ревел слон.
Ошалевшие аспирантки приняли крики на свой счет и, сталкиваясь плечами, бросились к выходу. Впрочем, их никто не удерживал.
Вот теперь наступило “вдруг” для Маши. Из спальни в халате на мыльное тело явился бог отмщения и ничего не понимающую кошку экстренно сослали “на рояль”.
Там аллергией не страдали, поэтому Машу брали на руки, гладили, позволяли лежать на крышке рояля, всем телом и душой отдаваясь музыке, а что кормили криво замороженными рыбами, так это не беда, там и сами ею не брезговали. Все у Маши было хорошо, не хватало только самой малости…
Когда она принесла эту малость в дом, хозяину показалось, что его решили угостить мышатиной.
Но Маша положила ему на колени крошечного, еще слепого, котенка! Ее материнский инстинкт оказался сильнее физиологии. Где она его украла, или от кого спасла, так никогда и не выяснилось. Да это и не важно было, тут же возникли более насущные проблемы.
Молока у кошки, естественно, не было. Котенок едва пищал, дрожал и, казалось, умирает.
Отыскали пипетку, чтобы покормить его теплым молоком. Он замолк ненадолго, и опять принялся плакать. Пришлось обзвонить кучу друзей, чтобы выяснить, как устроить быт не кормящей мамы и котенка. Выяснилось, что он еще и мерзнет, наверное. Им сделали гнездо у батареи, кошка вылизала котенка, и тот заснул.
Почти круглые сутки Маша не отходила от котенка, которого назвали Мышом. Она была прекрасной мамой. Приносила его кормить, садилась рядом и внимательно наблюдала, хорошо ли он ест. Потом хозяин на своей ладони переворачивал Мыша пузечком кверху, и она тщательно его вылизывала. Без этой процедуры кишечник котенка не работал, и он мог бы погибнуть. Человек и кошка стали вполне достойными родителями.
Когда у Мыша открылись глазки, еще голубые и бессмысленные, он уже довольно твердо стоял на лапках и быстро наловчился лакать детские смеси из блюдца. Маша его регулярно отлавливала в укромных уголках, чтобы за шкирку отнести в домик у батареи, вылизывать.
Чем самостоятельнее становился Мыш, тем меньше трепетного интереса он вызывал у Маши. Она была готова с ним расстаться. Поэтому божий промысел привел в этот дом гостей, которым так понравился маленький колобок на ножках, что они захотели его забрать.
Так в один день Машу и Мыша увезли в разные стороны, а в доме еще долгое время человек по привычке передвигался с осторожностью, чтобы на котенка не сесть, на котенка не наступить, дверью его не задеть…
Елена Вильгельмовна Тарасова
