Слезы скатывались по густой кошкиной шерсти, но их было так много, что они стали впитываться — проникая до кожи, покрытой укусами блох и старыми шрамами. Но кошка терпела… Она ведь пришла, пришла сама и привела женщину в это убежище.
К Полине подошла грязная кошка… Хотя, как может быть кошка грязной? От нечего делать Поля стала ее разглядывать. Свалявшаяся шерсть на когда-то шикарном хвосте, сухие корочки возле глаз, запыленная слегка шерстка…
Кошка по сути не была грязной, она просто казалась такой… Покачивая хвостом, она вышагивала между Полиных ног, периодически выгибая спину. Хвост и ее бока легонько касались ног и это было совсем не противно.
— Ты наверное хочешь есть? — Глупо спрашивать у того, кто не может ответить.
Но кошка ответила — немигающим взглядом, взмахом хвоста. Жалостливое презрение, разочарование — этим всем ей ответила кошка. Почему же все думают, что ей нужна только еда? Она подошла по другой причине, совсем по другой. «Грязная» кошка хотела помочь…
Женская боль передалась кошке и ее подбросило с места, она шла на эту боль, физически ощущая, как самой становится плохо. Кошка отсканировала девушку спиной, хвостом и поняла, что сможет помочь, что в ее силах облегчить страдания.
Душевную боль она убирать умела — она брала ее на себя, правда потом долго болела. Кошке приходилось долго отлеживаться, прислушиваясь к шепоту блох, выгрызающих из нее ядовитую кровь, отравленную человеческими страданиями. Она терпела, а потом расчесывала укусы почти до болячек — такова была плата за сочувствие к людям.
Кошка позвала женщину за собой и Поля шагнула в теннисный «шатер» парка. Кошка привела ее к камню, большому камню вросшему в землю. Никто не знал, что он лежит тут, глубоко погрузив свои бока в твердую почву. Вокруг разрастался кустарник, своими ветками загораживающий это укромное место.
Поля присела на камень, а кошка, встав на задние лапки, поставила передние ей на колени. Поля заговорила, она вываливала на кошку все… Свои обиды и разочарования, несбывшиеся надежды и разбитую жизнь.
Кошка слушала и незаметно придвигалась все ближе. Поля и не заметила, как уже держала кошку в руках и рыдая прятала лицо на ее худенькой спинке, затерявшейся в густой пыльной шерсти.
Кошка пахла… Дорогой, ветром, свежей травой и цветущей сиренью. «Грязная» кошка податливым телом дарила Полине то, чего ей в последние дни не хватало — чувство, что она не одна, что ее понимают.
Ее слезы впитывались в кошачий ворс, а она никак не могла остановиться. Ей было невыносимо больно от предательства самых близких людей — родителей, брата и мужа. Полина сжимала кошку, почти физически причиняя ей боль и отдавая свою, наконец нашедшую выход.
Поля очнулась — два часа пролетели мгновением… Притихшая кошка решительно вылезла из цепких объятий и сидела напротив, изучающе и внимательно наблюдая за женщиной.
А та дышала глубоко и чувствовала, что ее отпустило. Стало легче и намного светлее. Ее горе уже не казалось таким уж ужасным и Поля, смахнув травинки с коленей, поднялась и ушла.
С каждым шагом она успокаивалась все больше — сознание вдруг перевернулось и ей стало немного стыдно, ведь если подумать, ее родные были даже в чем-то правы. Только дома она вспомнила об оставленной кошке…
Полина бежала, она вернулась в парк, но не могла найти камень. Похожих кустарников было много, но ни одни из зарослей ничего от людских глаз не скрывали. Ну почему она сразу не забрала «грязную» кошку, очистившею ее от всего плохого? Поля ругала себя последними словами, возвращаясь домой.
Полина приходит в парк снова и снова, ей нужна эта кошка, но шанс забрать ее себе у нее был только один, который она упустила. Она ищет ее глазами на улице, продолжает искать вросший камень…Поля не теряет надежду, но второго шанса у нее уже больше не будет.
**********
Кошка видела, как Полина искала ее. Она несколько раз пробегала совсем рядом с камнем, который был скрыт от людских глаз кустами, возле которого продолжала лежать кошка. Она лежала, вытянув лапы, на правом боку, прижимаясь левым к прохладной траве- так ей было немного легче.
Кошка хотела выйти к женщине, но сил совсем не было — кошка получила от Полины столько негатива, столько душевной боли, что они забрали всю ее и так скудную энергию.
Она решила остаться здесь на ночь — ночь обещала быть теплой и не было смысла искать убежище с крышей. Блохи — одновременно враги и спасители, они вытягивали из кошки все, что еще оставалось в ней. Силы, здоровье и всю ту гадость, которую на нее «выливали» люди.
Насытившись, они высыпались из шерсти и больше не возвращались… На смену им вырастали новые. Кошка отлеживалась больше двух суток, она слизывала росу и жевала траву, постепенно приходя в норму.
Искусанное тело нестерпимо чесалось, но кошка старательно терпела. Она уже знала, что если она начнет терзать свою кожу, то уже не сможет остановиться, а расчесы от длинных когтей будут болеть еще хуже, еще мучительней.
Она позволила себе лишь умыться, начиная с хвоста и заканчивая ушами, натирая их тщательно нализанной лапкой. Она была чистой, но как и прежде, как любая бродяжка — производила впечатление замарашки. Она так и осталась «грязной» уличной кошкой.
Кошка вернулась в город, ей необходимо было поесть… Лапы с трудом несли ее к магазину, где девчонки всегда что-нибудь ей выносили. Путь туда был недалек и кошка особо не торопилась. Она брела мимо детской площадки, но детское горе ее вдруг остановило.
Мальчик — маленький обиженный ребенок, получивший подзатыльник от матери. Ему было невыносимо горько — он нечаянно раздавил собственные очки, а мама так сильно разозлилась… Вместо того, чтобы взять сына за руку и отвести домой, она наказала его и заставила идти без своей помощи.
У него не фокусировался взгляд, все вокруг расплывалось и запнувшись, он упал на колени, сдирая на ладонях кожу и глубоко дыша раскрытым ртом, с трудом удерживая в себе рыдания. Мать так и не подошла, только поучительно сказала:
— В следующий раз будешь аккуратней. Теперь понял, что очки нужно беречь?
Кошка… Она бросилась к мальчику, чтобы утешить, взять его боль на себя, но подойти ей так и не дали. Мать встала у нее на пути и замахала сумкой.
— Брысь! Пошла вон отсюда!
Кошка остановилась и пошла дальше. Ну и пусть, так даже лучше, она еще полностью не восстановилась. Мальчик, с трудом поднявшись и вытирая о себя пыльные руки, провожал взглядом темное пятно — одна лишь кошка проявила к нему участие. Мать, дернув сына за капюшон курточки, заставила его идти дальше.
Магазин был закрыт на ревизию… Кошка легла возле заднего входа, она была готова ждать — рано или поздно девчата выйдут покурить и тогда ее обязательно накормят, еще ни разу ей тут не отказали.
— Киса, ты любишь сыр, вернее — творог?
Рядом с кошкой оказалась открытая баночка с творожным сыром. От него остро пахло химическими специями, но зато баночка была полной, а ее содержимое — свежим.
Прохожая не пожалела для кошки открыть целую упаковку. Женщина стояла и смотрела, как ест кошка — почему-то это ей доставляло удовольствие. Кошка ела красиво…
«Сыр» она не доела — его было много.
— Ну и ладно, останется тебе на ужин. — Зашуршав пакетами, «кормилица» пошла своей дорогой.
Кошка смотрела ей вслед — от женщины исходило спокойствие, было немного тревоги и она не требовала кошкиной помощи. Но какая-то сила заставила кошку подняться и крадучись отправится следом. Женщина обернулась.
— Хочешь со мной? Ты вроде наелась… Ну пойдем, будем болтать по дороге.
Кошка следовала за ней, пристально разглядывая. Ей вдруг показалось, что теперь ее жизнь начинает меняться — приподняв хвост, пружинистой рысью, кошка стала догонять незнакомку.
**********
Кошка долго стояла у подъезда, не решаясь зайти. Вытянув шею, она ловила исходящие оттуда запахи — подкисших корочек арбуза, табака и едва уловимый запах мочи. Она никогда не входила в человеческое жилье и эта неизвестность пугала.
— Вот ворона! — Женщина подхватила одной рукой кошку под живот и занесла в квартиру.
Тикали часы, гудел холодильник, слегка потрескивал под ногами старый паркет — квартира жила своей, неведомой кошке жизнью. Но тут было спокойно и совершенно не чувствуя страх, кошка решилась пройти дальше…
Ее мыли, поворачивая из стороны в сторону, сокрушающе поцокивая языком и с осторожностью омывая воспаленную кожу. В ее холку втирали капли и выжившие блохи в панике заскакали по ней. Кошка зарычала — они были нужны ей, без них она заболеет! Но женщина не понимала и продолжала втирать…
Удивительно, но оказалось — жить можно с удобствами! Кошку устраивало все, ну разве что только лоток — кошку очень раздражала решетка… Правда стоило лишь намекнуть и решетку убрали. Теперь ничто уже не омрачало новое существование «грязной» кошки.
Но теперь она уже не выглядела грязной — шерсть залоснилась и заблестела, шерстинка плотно прилегала к шерстинке, кожа успокоилась и мокнущие ранки потихоньку начали зарастать. Но кошка все равно боялась, она боялась только одного… Теперь она может не выжить, если вдруг возьмет чужие страдания на себя.
Ее опасения оправдались. Лиля пришла домой вся в слезах — в повышении ей отказали, взяв сразу на высокую должность дочку начальника. Она шла домой, не разбирая дороги, подвернула ногу и до кучи еще велосипедист… Парень, едва не наскочив на нее — виноватый сам, грубо обозвал Лилю «вешалкой старой» и она окончательно сникла.
Даже поговорить, выговориться было не с кем — вот разве что кошка, ее черная Рони. А кошка издалека уже почувствовав плохое — заметалась, она захотела спрятаться… Рони испугалась, она не могла брать теперь душевную боль на себя, ни единой блохи у нее не осталось.
Она лежала, забившись в самый дальний угол под диваном. Лиля тихо сидела на кухне, не издавая не звука и Рони не выдержала, ее отзывчивое сердечко рвалось на помощь к хозяйке.
Забыв про себя, она вышла наружу, приблизилась к Лиле и ее передние лапы легли на плотно сжатые колени.
— Девочка моя, ты пришла меня пожалеть?
Кошка придвигалась все ближе и вскоре оказалась прижатой к мокрой щеке. Лиля начала было жаловаться — на несправедливый мир, на хамство, на неустроенную личную жизнь… А потом, вдруг замерев на полуслове, продолжила.
— А оказывается я эгоистка… Жалуюсь из-за всякой ерунды, а тебя еще не разу не удосужилась пожалеть. Сколько ты вынесла там на улице, ела всякую гадость, спала на земле и всю жизнь тебя грызли блохи… Да мои стенания и яйца выеденного не стоят, по сравнению с тем, что пришлось тебе пережить.
Рони не понимала, что происходит — в нее только стала перетекать чужая боль, как ее забрали обратно. Только вместе с чужой, с нее пластами стала слезать и своя, своя собственная. Настолько привычная, что Рони привыкла с ней жить — ей, обычной уличной кошке, разве позволено роптать на свою жизнь, похожую на существование.
Ей вдруг стало очень легко, она уже не мурчала — она издавала хрипящие звуки и когти из расслабленных лап впивались в Лилины запястья все глубже и глубже. Когти впивались медленно и нежно, при всей своей силе не оставляя после себя следов.
Они сидели так долго, жалея друг друга. В густом воздухе они обменивались обидами, страданиями, душевной болью. В этом обмене вся негативная смесь вдруг потеряла значение, она растворилась и где-то пропала, не оставив следа, не задержавшись ни в кошке ни в Лиле.
Кошка очнулась первой, к ее удивлению, ей не было плохо — наоборот, Рони стало намного легче. Впервые в жизни ее пожалели — пожалели искренне, с добротой, как жалела когда-то она.
Не воспользовались ей, как бумажным платочком, который высморкавшись, тут же выкидывают и о котором больше не вспоминают. Оказывается, нужно не просто брать чужую боль на себя, ею нужно делиться и уже ничто не сможет отравить твою кровь и оставить тяжесть на сердце.
Только так трудно найти на свете того, с кем можно поделиться — того, кто вываливая на тебя свои проблемы, будет готов забрать твои.