Николай Елисеев
Хмурым сентябрьским утром в село Сосновское, расположенное вдоль небольшой речушки, въехал большой, черный и блестящий джип. Медленно проехав метров сто, он остановился. Из него вышел водитель – накачанный мужик лет пятидесяти, одетый в джинсы и джинсовую рубашку с короткими рукавами. На пальце его левой руки был блестящий перстень с темным камнем, запястье украшали часы “Ролекс”, а на могучей шее покачивалась массивная золотая цепочка, под которой почти не был виден маленький серебряный крестик.
Водитель подошел к ветхому, покосившемуся забору, за которым виднелся дом № 9. Хотя домом это строение уже трудно было назвать: крыша местами провалилась, печная труба отсутствовала, двери и окон не было, бревна сруба местами разошлись. К тому же сруб так сильно наклонился в сторону, что, казалось, вот-вот рухнет. За ним проглядывались почерневшие останки каких-то строений, а вся территория вокруг густо заросла малинником, задичавшими яблонями и высоченной полынью. Понятно было, что жизнь покинула это место много лет назад.
Мужчина с полчаса молча простоял, с повлажневшими глазами вернулся к джипу, сел в него, и машина направилась к другому концу села, где на небольшом холме виднелось белоснежное здание церкви.
Она была уже открыта. Прихожан пока не было, только у церковной лавки находилась пожилая женщина Зинаида, а батюшка Александр с помощниками — мальчишками докрашивал забор около входных ворот.
Приезжий, выйдя из машины, вошел в здание церкви, перекрестившись перед входом.
Вошедший купил свечку, спросил у Зинаиды, где можно помолиться за родителей и подошел к указанному месту. Помолившись, он огляделся. Чувствовалось, что в помещении церкви прошел большой ремонт, но еще многое предстояло сделать: пополнить иконостас, доделать роспись и освещение, сделать вентиляцию, поменять временный деревянный пол.
Незнакомец подошел к запломбированной коробке для пожертвований, снял цепочку с шеи и попытался опустить в прорезь коробки. Но толщина звеньев цепи не позволила сделать это. Тогда он подошел к женщине и спросил:
— Можно передать это пожертвование?
Зинаида ответила:
— Можно. Я передам батюшке. Только ему надо знать Ваше имя, чтобы помолиться за вас.
— Помолитесь за Фёдора, — сказал мужчина и передал женщине цепь. Потом, постояв немного, снял перстень и положил рядом с цепочкой.
— Это тоже примите. Вам он больше пользы принесет.
— Храни Вас Бог! – произнесла Зинаида.
— Прощайте! – сказал Фёдор, повернулся и вышел.
В это время отец Александр, докрасив с мальчишками забор, отпустил их и стал чистить кисти. Он видел, как кто-то вышел из церкви, перекрестился, сел в джип и уехал. Батюшка отнес кисти и краску в подсобку, вымыл там руки и прошел в церковь.
Войдя, он увидел, что Зинаида рассматривает что-то блестящее на пальце руки. Она подождала, пока батюшка подошел, сняла с руки перстень и подала ему.
— Вот – пожертвование от мужчины; не местный, Фёдором назвался.
Батюшка взял перстень и внимательно осмотрел его. Белый металл, из которого было сделано изделие, был, видимо, платиной. А темно-красный камень перстня, отливающий на свету искорками, явно был природного происхождения.
— Красивая вещь и, похоже, дорогая. Много работ можно будет выполнить за вырученные от нее деньги. Благое дело сделал Фёдор, дай Бог ему здоровья!
Зинаида согласно кивнула головой, сжимая в другой, опущенной вниз руке еле убирающийся в ладони бумажный сверток с золотой цепочкой.
— Да, много денег дадут за такое украшение.
Отец Александр сделал запись о пожертвовании и пошел готовиться к службе.
Зинаида, просидев как на иголках с полчаса, отпросилась у батюшки ненадолго сходить домой. Идти было недалеко. Но ей не терпелось хорошо рассмотреть и спрятать утаенное от батюшки дорогое пожертвование. Поэтому, несмотря на лужи и грязь, она старалась побыстрей дойти до дома. Только спешка не оказалась на пользу. Чуть ли не бегом обходя лужу около подъезда своей пятиэтажки, женщина поскользнулась, резко взмахнув при этом руками. Сверток с тяжелой цепочкой вырвался из ладони и куда-то улетел, а Зинаида, подвернув ногу, упала, ударившись головой о бордюр, и потеряла сознание. Через несколько минут приехала машина скорой помощи, вызванная кем-то из прохожих, и пострадавшую, которая была в бессознательном состоянии, отвезли в больницу. А спустя часа два отцу Александру сообщили, что Зинаида находится в больнице с травмой головы и переломом ноги.
На следующий день, часов в девять, на улицу вышел местный пьяница Жора по кличке Серый. Серым его прозвали за серый от курения и выпивок цвет лица и любовь к серой одежде. Сегодня по его лицу было видно, что у него “горели трубы”. Он посчитал свою наличность и загрустил: денег даже на чекушку не хватало. Серый вынул из-за водосточной трубы сложенный целлофановый пакет и решил насобирать и сдать с десяток бутылок, которые чаще всего можно было найти у подъездов трех пятиэтажек, находившихся в селе.
Минут через пятнадцать он уже почти наполнил пакет бутылками и хотел уходить. Но, поднимая с земли очередную пустую бутылку, заметил увязший в грязи небольшой бумажный сверток, из которого выглядывало желтое колечко. Потянув за него, Жора вытащил блестящую, довольно тяжелую цепочку. Внимательно осмотрев ее и прикинув вес, он обрадовано подумал: “ — Вроде, золотая. Дорогущая, наверно! Вот уж погуляю от души!”
Довольный мужчина спрятал под крыльцо подъезда пакет с бутылками – на фиг они сейчас нужны! — и, радостный, пошагал в верхнюю часть села, где находился ломбард. Проходя мимо церкви, Серый увидел стоявший у ее ворот военный УАЗик, рядом с которым разговаривали отец Александр и командир расположенной недалеко воинской части.
“Опять, видимо, решают, чем еще помочь церкви”, — подумал Серый и невольно замедлил шаг. Церковь всем миром восстанавливали почти восемь лет. И Жора тоже немало здесь потрудился на разных работах, причем – бесплатно, как и большинство добровольных помощников. Батюшка только кормил работников, а деньги тратил, в основном, на материалы. Внешне белоснежный храм выглядел великолепно, оставалось только обустроить территорию вокруг него. Но внутри предстояло сделать еще немало. И на все нужны были хоть какие-то деньги. А с ними была проблема: средств от пожертвований, а также выделяемых епархией и местной властью, не хватало.
Серый продолжал идти к ломбарду, но шаги его все замедлялись. “Ну, погуляю вволю на халявные деньги, — невольно размышлял он, — а что толку: потом страдать от похмелья долго буду, придется опять проситься к батюшке на обеды, хоть и стыдно будет”. Он продолжал медленно идти. Но какая-то зарождающаяся, пока не очень ясная идея уже начала овладевать им. Он несколько раз переводил взгляд с ломбарда на церковь, а с нее – на ломбард. Почти у самого ломбарда Жора остановился, постоял и уловил сформировавшуюся мысль, что надо, просто необходимо найти найденной золотой цепочке более полезное применение. Полезное не только ему одному. Какое – он уже понял.
Серый облегченно вздохнул, развернулся и с улыбкой, и с просветлевшим лицом пошел в сторону церкви, к отцу Александру.
