Основано на реальных событиях!
Он лежал на сырой от утренней росы земле и с тоской смотрел на восходящее солнце. Он точно знал – это его последний день.
Его потухший взгляд с тоской окинул чёрные пустые поля с одиноко пробивающимися перьями зелёного лука и вновь вернулся к ярко розовому шару, что медленно поднимался над горизонтом. Солнце.
Оно было единственным другом в его короткой жизни. Он тяжело вздохнул, закрыл глаза, чтобы через минуту открыть их снова и смотреть, смотреть из последних сил на солнце, которое дарило жизнь всему живому на Земле и ему в том числе.
А солнце поднималось всё выше и выше, и вот его первые тёплые лучики, наконец-то, коснулись измождённого тела. Он облегчённо вздохнул и снова закрыл глаза.
«Теперь я точно проживу до вечера», — грустно подумал он, — «когда солнце сядет за горизонт, я умру». И он вновь широко открыл глаза, чтобы сполна насладиться своим последним днём жизни.
Среди огромных полей, принадлежащих раньше совхозу областного центра, а теперь сдаваемых в аренду, прикованный длинной толстой цепью к глубоко вогнанному в землю металлическому колу, лежал молодой пёс. Точнее скелет, обтянутый собачьей шкурой.
Пёс лежал на боку и, не отрываясь, смотрел на солнце. У него больше не было сил ни то, чтобы подняться самому, но даже повернуть голову. Всего через несколько часов солнце поднимется высоко, в последний раз хорошенько прогреет его кости своими горячими лучами, а затем начнёт опускаться с другой стороны неба.
Он уже не сможет наблюдать, как садиться солнце, но ещё долго будет чувствовать его тепло на своём теле. За свою короткую жизнь пёс не знал другого тепла, разве только в самом раннем детстве, когда он был ещё совсем маленьким щенком, и его грела и ласкала мать. Мать…
Пёс вздохнул и в его голове, как в старой киноленте, замелькали отрывистые картинки жизни. Вот он совсем ещё маленький беспомощный щенок ползает в какой-то яме с сухими листьями вместе со своими братьями и сёстрами в поисках матери, которая исчезла в том месте, откуда льётся свет.
Мать вернулась, все щенки радостно запищали в предвкушении вкусного тёплого материнского молока, все кроме одного самого маленького, который неподвижно лежал в дальнем уголке.
Мать потыкала его носом, а затем взяла в зубы и унесла куда-то. Шли дни и каждый раз, возвращаясь в нору после своего отсутствия, мать уносила очередного неподвижного собачонка. В конце концов, он остался один.
Вот и тот день, когда мать впервые вынесла его из норы, и он крепко зажмурился от яркого тёплого света, что лился со всех сторон. Так он впервые увидел солнце. Увидел и сразу же полюбил всей своей маленькой собачьей душой. А вот и первая косточка с небольшими остатками мяса, которую принесла ему мать.
Он помнил, как тогда грыз эту кость своими ещё слабыми зубками и громко рычал от удовольствия, а мать лежала рядом и наблюдала за ним. Вот они уже, не спеша, бегут с матерью бок о бок по улицам города (к тому времени он уже по размерам практически догнал свою мать). А затем наступил тот злополучный день…
Измождённый пёс вздрогнул всем телом и закрыл глаза. Да, он хорошо помнит тот день. Всё произошло слишком быстро: он бежал впереди, когда из-за угла выскочила машина на большой скорости, звук сильного удара, предсмертный крик матери, звуки удаляющейся машины…
Потом он скитался по городским улицам вечно голодный и всеми гонимый. Он прибился к таким же двум бродячим собакам, и они втроём часами просиживали под дверью мясного магазина в надежде получить хоть какую-то еду.
Сердобольные женщины частенько бросали косточки со следами мяса, но ему всегда доставалось меньше всех. Его соседям, мохнатым и умильным собачкам небольшого размера, люди бросали еду гораздо охотней, чем ему большому нескладному псу непонятной породы. Он часто наблюдал, как к дверям подходили люди с собаками на поводу.
Собаки были самые разные, но все хорошо ухоженные, упитанные, уверенные в себе и своей дальнейшей жизни.
Хозяева привязывали их к железной палке возле магазина, ласково трепали по загривку и велели ждать. Через некоторое время они выходили из магазина и со словами «заждалась моя девочка или мальчик» снова ласково трепали по загривку и уводили с собой.
Как он завидовал этим собакам! У них был хозяин, о них заботились, и, самое главное, их любили!
Обессиленный пёс снова тяжело вздохнул и посмотрел на солнце.
«Хорошо греет», — подумал он, — «жаль только, что уже к середине неба подходит. Ещё каких-либо пару часов и я его уже никогда больше не увижу. Но я ещё долго буду чувствовать его тепло», — утешил он себя.
И картинки воспоминаний снова замелькали в его голове. В тот день он, как обычно, сидел у дверей магазина в надежде получить хоть какую-то еду. Вдруг к нему подошёл незнакомый мужчина невысокого роста, остановился, и некоторое время внимательно рассматривал.
Пёс с надеждой посмотрел ему в глаза. И тогда мужик достал из кармана длинной куртки кусочек колбасы. Вечно голодный, он проглотил её мгновенно и облизался, а мужик достал ещё кусочек и поманил за собой. И он пошёл.
Из горла собаки непроизвольно вырвался слабый звук, похожий на стон.
«И зачем я только пошёл за ним», — с тоской подумал пёс, — «теперь вот помираю из-за куска колбасы».
Но это он сейчас так думал, а тогда… Тогда он был счастлив! Ведь, отойдя подальше от людей, мужчина дал ему ещё колбасы, а затем быстро надел на шею толстую верёвку, слегка потрепал по загривку (как те хозяева трепали своих собак) и повёл за собой.
Шли они долго, но что ему молодому псу расстояние! Он шёл на верёвке рядом с человеком (совсем как те хозяйские собаки на поводке) и был счастлив!
«Да, тогда я был очень счастлив», — подумал он, и на какое-то мгновенье псу стало хорошо на душе.
Вот и это поле… Это сейчас оно чёрное и угрюмое, а тогда весной оно расстилалось зелёным ковром от ранних всходов лука. Вот здесь, в пяти метрах от того места, где он сейчас лежит, стояла сколоченная из досок, обтянутая рубероидом хибара. Мужчина что-то крикнул, и из хибары вышла женщина.
Они быстро о чём-то поговорили, и вот уже перед ним стояла большая миска с аппетитно пахнущей похлёбкой. Верёвку с шеи сняли. Он никогда раньше не ел из миски и никогда не ел похлёбки…
Он так увлёкся едой, что совсем не обратил внимания, как его шею обвила толстая железная цепь, конец которой прикрепили к толстому железному колу, а сам кол полностью вбили в землю.
«Так я и оказался на этой цепи», — с горечью вспомнил пёс. Зачем люди посадили его на цепь, для него до сих пор оставалось загадкой, ведь он вовсе и не собирался никуда от них уходить.
Мужчина и женщина тяжело работали каждый день от зари до зари на всём этом огромном поле, а он охранял их «дом». Кроме того, благодаря своему слуху, по ночам он будил хозяев громким лаем, если на поле появлялись чужие, желающие украсть немного лука. В общем-то, если отбросить цепь, ему жилось неплохо.
Солнце поднялось уже достаточно высоко и светило прямо в глаза неподвижному псу. Он закрыл глаза и подумал: «Как хорошо, что сегодня целый день светит солнце. Спасибо тебе, Солнце! Только ты никогда не причиняло мне боли, только ты!»
Думать больше не хотелось. Да и о чём было думать? О том, как в самом начале осени его хозяева разобрали хибару, погрузили все пожитки на машину, забрали у него миску и уехали?
О том, как он бегал и заглядывал им в глаза, не понимая, что происходит? О том, как он изо всех сил напрягал свой слух, чтобы услышать заветное слово «жди, я скоро приду», но так и не услышал?
О том, как много дней и ночей носился по кругу на десятиметровой цепи, не в силах от неё освободиться, а в глубине души продолжал надеяться, что за ним придут? О том, как сердце его разрывалось от невозможности понять, что же он всё-таки сделал не так, в чём провинился, за что его бросили?
Или вот об этом куске рубероида, на котором сейчас лежала его морда? Хотя об этом куске можно было бы и подумать: «Да, если бы ни этот брошенный рубероид, я бы умер уже давно».
(Рубероид лежал в небольшом углублении, и после дождя в нём скапливалась и сохранялась вода). Пёс непроизвольно лизнул пересохшим шершавым языком рубероид, забыв, что всю утреннюю росу он слизал ещё на рассвете, и в последний раз жалобно и протяжно завыл.
Татьяна Сергеевна, маленькая сухенькая старушка, жила в районе железнодорожного вокзала в «хрущёвской» пятиэтажке. И хотя ей было уже за семьдесят, была ещё весьма энергичной. Её муж помер пять лет назад, а двое сыновей трагически погибли ещё в юности, родных не было, пенсия маленькая, поэтому её всегда одолевали мысли «где раздобыть лишнюю копеечку».
Уже не первый год старушка в октябре (в период так называемого «бабьего лета») наведывалась на арендованные корейцами луковые поля.
Она знала, что корейцы уже давно, собрав урожай, уехали с полей, а вот отбракованный лук к этому времени прорастал зелёными молоденькими перьями. Если повезёт, зелёного лука можно было порядочно набрать, а затем продать на привокзальном небольшом базарчике.
Был полдень, солнце стояло высоко над головой, щедро согревая землю последним осенним теплом. Татьяна Сергеевна уже изрядно устала, разыскивая проросший лук по всему огромному полю, но труды её были не напрасны: большой пакет был доверху наполнен.
«Сейчас отдохну, перекушу и можно отправляться домой», — подумала довольная «добычей» старушка и уже собиралась расстелить газетку, когда тишину прорезал протяжный собачий вой.
Татьяна Сергеевна вздрогнула. Нет, она не боялась собак, но была в этом вое такая тоска, такая боль, что у старушки сжалось сердце.
«Никак помирает животина, со светом белым прощается», — подумала она, а ноги сами уже несли её в том направлении, откуда долетел звук.
— Отошёл, бедолага, — услышал пёс над самым своим ухом и открыл глаза.
— Живой, батюшки, живой, — запричитала старушка, — вот нехристи поганые, что с тобой сделали! Ты погоди, не помирай, слышишь меня, дружочек? Не помирай!
Старушка причитала и гладила пса по голове.
И ему, никогда не ведавшему человеческой ласки, вдруг так захотелось жить, как никогда раньше! Пёс посмотрел старушке в глаза, и Татьяна Сергеевна разразилась рыданиями. Она достала бутылку с водой, напоила несчастное животное, затем трясущимися руками очистила два куриных яйца, сваренных вкрутую, и начала вкладывать в пасть маленькими кусочками.
— Хлебушек, вот ещё кусочек хлебушка есть, — приговаривала старушка, отламывая по чуть-чуть.
Пёс медленно ел, прикрыв глаза, он никогда раньше не думал, что, оказывается, есть – это так тяжело.
— Ну, вот и поел чуток, — обрадовалась старушка. – Ты вот что, дружочек, ты не помирай, я скоро приду. Ты только дождись меня, слышишь, обязательно дождись!
Татьяна Сергеевна подхватила пакет с луком и быстро засеменила к автобусной остановке.
Пёс снова остался один. Он беспомощно лежал на том же месте и смотрел в ту сторону, куда удалилась старушка. Он услышал!
Наконец-то он услышал эти слова: «жди, я скоро приду»!
Вот только вряд ли он её дождётся. Если бы ещё всё время был день и светило солнце, тогда — да, возможно, он бы и протянул до её прихода. Нет, он бы точно протянул, чтобы услышать её ласковые слова и почувствовать тёплое прикосновение её руки, от этого так становится хорошо на душе. Но ночи холодные, и с каждым разом становятся всё холоднее и холоднее. Ему уже нечем поддерживать своё тепло, этой ночью он непременно замерзнет. И от досады на такую несправедливость пёс снова протяжно завыл.
Солнце клонилось к закату. Ещё пару часов и оно скроется за горизонтом. А пока, хоть и не так сильно, как днём, его лучи продолжали ласкать измождённое тело. Пёс всё время думал о старушке, её голосе, руках, как будто снова и снова прокручивали один и тот же кадр. Его глаза медленно сомкнулись.
— Что же ты не дождался меня, дружочек?! – пробился в его сознание голос.
Пёс вздрогнул и открыл глаза. Перед ним стояла «его» старушка.
«Неужели я пережил ночь?» — подумал удивлённо пёс, — «Но я не вижу солнца, хотя чувствую, как оно слегка согревает спину. Значит, это вечер и солнце ещё не садилось. Я просто немного задремал».
А обрадованная Татьяна Сергеевна уже доставала из большой сумки миску, кастрюльку с супом и старое зимнее пальто мужа. Она поняла, что сам по себе пёс не доживёт до утра, поэтому и приехала снова.
Он медленно лакал из миски ещё тёплый суп и мысленно благодарил старушку за то, что она не стала ждать утра. Когда с супом было покончено, старушка ополоснула миску и налила воды. Перед самым уходом она тщательно укрыла пса старым пальто, оставив на воздухе только нос и глаза.
— Ты жди меня, дружочек, — на прощанье сказала Татьяна Сергеевна, — я завтра приду. Как только солнышко встанет, так я приду. Обязательно дождись меня. Слышишь? Дождись!
Он долго смотрел ей вслед, пока старушка не скрылась из виду, а потом облегчённо вздохнул и закрыл глаза. Ему было тепло не только снаружи, но и внутри, под самым носом стояла миска с водой, и он точно знал, что завтра она снова придёт, а он доживёт до завтра. Теперь уже обязательно доживёт!
Татьяна Сергеевна три дня подряд каждое утро приходила к псу. Суп она теперь приносила в термосе и кормила три раза на день: утром, в обед и под вечер. Она целый день выискивала зелёный лук, а перед уходом снова закутывала пса на ночь в старое пальто. Он начал понемногу оживать, уже не так тяжело было лакать из миски, да и желудок перестало сводить от голодных судорог.
Сегодня он даже смог немного приподнять голову, в ожидании «своей хозяйки», так мысленно называл старушку пёс. Обычно она приходила, когда солнце ярко розовым шаром полностью выкатывалось из-за края поля, но сегодня её почему-то не было. Когда солнце прошло уже полпути до середины неба, его начали одолевать тягостные мысли.
«Неужели она больше не придёт?» — в отчаянии думал пёс, — «Что я сделал опять не так? Что?» Пёс жалобно заскулил и две крупные слезы выкатились из его широко открытых глаз.
А Татьяна Сергеевна уже второй час уговаривала местного пьянчужку дядю Колю, мужичонка лет сорока.
— Коля, сынок, я ж говорю тебе, там железа не меньше пяти кил будет, а то и больше. Цепь длинная толстенная, а ещё и железный кол в землю забитый, небось длиннющий. Я вот и лопату тебе принесла. Коленька, ну, помоги! Там железа – тебе не на одну бутылку хватит. А я вот и возок у нашей дворничихи одолжила. Выручай!
— Придумаешь тоже, баба Таня, — отнекивался Колька, — туда ж сколько переть! Это ж пёхом, целый день уйдёт! Нет, и не проси, не пойду!
— Коленька, милый, да я ж тебя ещё мальчонком помню! Ты ж всегда добрым был! Неужто и сердце своё пропил?!
— Ох, и умеешь же ты уговаривать, баба Таня! Сердце ещё не пропил, веди!
Только, когда солнце перешло на вторую половину неба, «убитый горем» пёс, наконец-то увидел свою хозяйку. Но она была не одна, рядом с ней, громко ругаясь, шёл какой-то мужик с возком.
Пёс испугался. «Что теперь будет? Что с ним хотят сделать?»
— Дружочек мой, заждался, родимый, — причитала Татьяна Сергеевна, снимая пальто с упарившегося на солнце пса, — ты прости меня, что так долго заставила тебя ждать. Теперь всё хорошо будет, не бойся, я тебя не брошу! Ну, что ты стоишь, как истукан, — повернулась старушка к мужику, — доставай свои кусачки.
— Дак, это… Ну, ты, баба Таня, даёшь! Он же издохнет у тебя на второй день! Чё возиться?
— Издохнет, не издохнет – это уже не твоя забота! У нас уговор был? Вот и выполняй! Или кишка тонка?!
— Да я чё, я ни чё…
Мужик достал кусачки, немного покряхтел, и ненавистная цепь была снята с шеи собаки.
Дальнейшие события пёс помнил смутно: он ел суп, мужик неподалёку что-то копал и громко ругался, затем поднял его с земли и положил на возок, его долго куда-то везли, потом опять несли, и вот он оказался в комнате, на чистой мягкой подстилке, а рядом сидела его хозяйка, гладила по голове и утирала слёзы.
Поправлялся он долго. Но молодой организм, забота и любовь сделали своё дело и в начале зимы, всё ещё очень худой пёс, вышел с Татьяной Сергеевной на свою первую прогулку.
И хотя он шёл медленно и часто останавливался, его взгляд светился счастьем. Ведь у него была самая ЛУЧШАЯ ХОЗЯЙКА в мире, и имя у него теперь было: ДРУЖОК!
(Сюжет рассказа основан на реальных событиях.)
Виктория Талимончук
